мычали и рвали бомжей на куски, вырывали им глаза и ели их. А потом зализывали раны на ногах. Языки у зелёных мужиков были длинные, толстые, фиолетового цвета. С них вечно капала слюна. Поэтому за контейнерами можно было увидеть лужи. Это слюна зелёных мужиков текла и скапливалась.
Зелёные мужики не умели разговаривать. Они могли только рычать, мычать и фыркать, как лошади. Они часто фыркали и поэтому контейнеры были склизские – на них налипали сопли.
Ночью зелёные мужики осторожно выходили из–за контейнеров, озирались по сторонам. Быстро бежали и прятались в подъездах. Грелись там. Часто в темноте у батареи можно было увидеть скопище красных огней – это злобно горели глаза зелёных мужиков.
Согревшись, зелёные мужики разбегались в стороны, как муравьи – лезли на стены, в форточки, на балконы. Вырезали острыми ногтями стёкла лоджий. Ели в сумерках варенье, солёные помидоры и огурцы, цветы в горшках.
Весной зелёные мужики бесились. Они грызли ржавчину с контейнеров, рычали и скулили. Им было трудно двигаться, а пописать они вообще не могли и поэтому блевали. От них весной отвратительно пахло. По ночам зелёные мужики дрались. Дрались обычно из–за бомжей (особенно бомжих). Этих бомжих они затаскивали за контейнеры и насиловали – своим длинным фиолетовым языком и таким же длинным толстым фиолетовым членом. Иногда насиловали целую неделю, хрипя и рыча. Бомжихи, конечно, умирали. Чтобы не оставлять следов, зелёные мужики расчленяли их и жрали. Но кто в наше время интересуется судьбами бомжих?…
Однако бомжих было не так уж и много, и тогда зелёные мужики ловили старух. От старух пахло гнилым луком и старушачьим потом, но зелёным мужикам было всё равно. Они насиловали старух, кромсая их старческие тела длинными острыми грязными ногтями. Потом облизывали ногти, высасывали из–под них кровь и кусочки кишков.
Так бы они и жили, эти зелёные мужики, и никто бы о них никогда не узнал, если б не один случайный случай.
Неподалёку от помойки жил некто Вася. Вася был невысокий, щупленький децл. Из–за своей щуплости он носил широкие папины штаны, из–под которых виднелись красные трусы, сшитые Васиной мамой из нацистского флага. Флаг когда–то принадлежал Васиному брату Феде. Федя брился налысо, ходил в папиных сапогах (они их модернизировал, вдев красные шнурки в дырки, проколотые шилом). Но полгода назад Федя пропал и мама решила использовать флаг. С папиного плеча Васе также достались рваные рубашки, а ещё часы. Старинные, сломанные правда, но зато на длинной цепи. Вася пристёгивал их к штанам и цепь вылезала из кармана и болталась. Из–за этого над Васей все смеялись и били его. Били по голове, по животу и по зубам. Хорошо, что Вася был ещё маленький и зубы имел молочные.
Ну так вот. Началось всё в один прекрасный вечер, точнее, ночь.
Вася сидел в своей комнате (вообще–то это была Федина комната, но Феди не было и поэтому Васю в неё переселили) и плакал. Морда лица у Васи была сильно распухшая. Дело в том, что ребята во дворе стали смеяться над Васиными широкими штанами, к тому же изношенными в своё время Васиным папой. Вася обиделся и послал ребят на хуй. Ребята тоже обиделись и жестоко избили Васю кирпичами по голове и плюс к тому, выбили ему железной трубой передние зубы.
Когда Вася приполз домой, на него наругалась мама, плюнул дед и папа ещё добавил тапком по уху. И теперь Вася плакал, прижимая к распухшему уху телефонную трубку.
– …Я лижу его, ритмично сжимая и отпуская…. – томно раздавалось оттуда.
Васю даже это не радовало.
И вдруг взгляд его устремился в окно.
По крыше магазина бежало что–то зелёное, похожее на человека. Потом это зелёное метнулось к балкону, стремительно влезло на него и пропало. Вася озадаченно приумолк.
«Что это?» – мелькнуло в его изуродованной кирпичами голове. Вася вынул руку из нацистских трусов и почесал затылок. Потом положил трубку на рычаг. Опять почесал тыкву. От чесания синяки и шишки заболели с новой силой и Вася тихо зарыдал, не прекращая думать. «Что это ещё за чмо? – думал он. – Откуда? И почему так быстро бегает?» Увы, ответа на эти вопросы так и не нашлось. Вася лег спать.
Как и все дети, Вася ходил в школу. Туда он и пошёл, проснувшись утром. В школе над Васей все стали смеяться, что у него нет передних зубов. А шестиклассники даже хотели поиметь Васю в туалете, но им не удалось разжать ему рот.
После школы Вася пошёл домой (как всегда). Зашёл в лифт, нажал кнопку девятого этажа и поехал вверх. Ехал и думал, что же делать с зубами, а может, вставить дедушкины? Дедушка всё равно скоро умрёт – ему зубы не очень нужны, а Васе пригодятся… И вдруг лифт застрял. «Блять!» – сказал про себя Вася и нажал кнопку «вызов диспетчера». В динамике что–то захрипело и донесся обрывок фразы: «…Я лижу его, ритмично сжимая и отпуская…». Вася почувствовал себя оторванным от мира. Одиноким ребёнком.
Вася собрался плакать.
Вдруг сзади раздался мерзких хрип и Вася почувствовал отвратительную вонь. «Неужто я так воняю? – подумал Вася. – Хотя неудивительно – я ж не моюсь. Да ещё и трусы липнут…» В таких раздумьях Вася провёл минуту и только потом решился повернуть голову.
Сзади, в углу стоял громадный мужик в зелёном рванье. Глаза злобно вращались, из–под воспалённых век с вывороченными красными глазными яблоками тёк жёлтый гной. Из ноздрей пучками торчали жёсткие волосы, зубы лязгали и фиолетово–сизый язык свисал на грудь.
В первую секунду Вася не понял, что это вообще за чмо. Во вторую секунду потная вонючая рука схватила Васю за шею, а вторая вонзила слоистые ногти в его левый глаз и рванула на себя. По щеке потекла слизь и кровь, с хрустом порвались сосуды.
…Очнулся Вася на пятом этаже у мусоропровода. Волосы слиплись от крови и приклеились к полу. Вася в страхе ощупал свою личность. Наткнулся на левый глаз – цел. Только почему–то плохо видит. Точнее, вообще не видит – муть какая–то.
…Дома посмотрел в зеркало. Рожа была в крови, а вместо глаза Вася увидел что–то такое белое, с розовым клеймом. Теннисный шарик…
Всю ночь Вася не сомкнул глаз. Он лежал и думал: «Вот бля!…» За окном мерно завывал холодный весенний ветер. Мысли Васи так же мерно плавали в голове, туда–сюда…
Вдруг сквозь завывание прокрался тонкий скрип – будто кто–то корябает по карнизу камнем. Вася поднял
